Small Talk: Илья Мирошниченко о независимом танцевальном театре

С 6 октября по 11 ноября Insha Dance Company отправляется в турне по Украине. Балетная команда посетит четыре города, где будут представлены балет-антиутопия «1984. Другая», Anima Oscura и пластический спектакль «Д.И.М».

Редакция Marie Claire пообщалась с хореографом-постановщиком Ильей Мирошниченко и узнала, в чем феномен независимого танцевального театра.

Расскажите, с чего начался ваш путь в хореографии?

Все было довольно прозаично: моя мама — хореограф, папа — малый предприниматель, который, оказывается,в своем первом классе имел одноразовый танцевальный сценический опыт на каком-то городском концерте. Яначал с бальной хореографии в Белой Церкви, а впоследствии стал чемпионом Борисполя в «юношеской лиге«. Это был интересный и местами увлекательный опыт. В возрасте 9-10 лет я «познакомился» с классическим танцемуже в новом коллективе, где преподавала мама. С 14 лет начал ездить дважды в неделю в Киев на занятия по степу.

Спустя время японял, что свое сознательное детство постоянно танцую и уже в 9 классе решил не мучить себя точными науками и сфокусироваться на хореографии как будущей профессии. Однако в планах не было становиться артистом балета и тем более хореографом в собственном театре танца. Я планировал после окончания университета пойти легким путем — работать танцовщиком на круизных лайнерах за рубежом.Но случилось много интересных событий: первое посещение современного балета, поступление в университет, первое и второе участие в популярном шоу «Танцуют Все!», работа артистом и впоследствии солистом в театре «Киев Модерн-Балет»; именно это привело меня туда, где я сейчас. И если оглянуться назад, то с благодарностью вспоминаю свой путь, ведь считаю честью иметь работу, которая позволяет мне мечтать и воплощать свои мечты в жизнь.

Независимый танцевальный театр — что это и чем он отличается от других театров?

Если ввести запрос в сети «независимый театр», то не удастся получить четкой дефиниции и понять «что оно такое». И это, по моему мнению, очень точно объясняет смысл этого словосочетания.

Это театр, а в нашем случае еще и такой, что «говорит» танцем, который в отличие от государственных или муниципальных институтов подчиняется только помыслу его создателя и чистому искусству, без всяких предубеждений или рамок. Это театр, который быстрее всех реагирует на контексты современного мира и формирует новые тенденции в сценическом секторе. Это свободный и смелый театр, который ограничивается только сообразительностью и креативностью его авторов.

С одной стороны, он как бы противопоставляет себя мощным «великанам» с приставкой «Национальный драматический…» или «Оперы и Балета», а с другой стороны, это именно тот театр, куда приходит зритель в поисках чего-то нового или отличного от того, что он привык видеть. Это место, позволяющее себе трансформировать стереотип о том, что поход в театр означает исключительно барочнуюизысканность и так далее. То есть это новый шаг во взаимодействии с искусством и его современный вариант коммуникации со зрителем.

Но стоит отметить, что слово «независимый» в описании жанра является довольно условным. Мине зависим от репертуарных планов, не имеем ограничений в выборе темы нашей следующей постановкии не имеем раздутого штата работников со всеми вытекающими бюрократическими нюансами. Однако, независимый театр все еще зависит от финансирования и возможности сплотить идеей вокруг себя профессионалов своего дела. А поскольку такое искусство оченьдорогое, то зависимость возлагается именно в темах, концепциях и ценностях проектов, которые получаютьгрантовую поддержку от различных фондов или институтов.

Тянуть это собственным кошельком просто невозможно. Дхорошо это или плохо —не могу сказать, но мне это все ужасно нравится. И если пассионарность к делу уже третий год позволяет театру держаться и развиваться, то получается, что отклик у аудитории мы находим.

Как реагирует аудитория на постановки и что больше всего ее захватывает, по вашему опыту?

В кулуарных разговорах об искусстве или культуре мне всегда нравится приводить один простой аргумент: «Искусство — вещь,чтоимеет лишь дваа степениоценкики. И речь идет исключительно о субъективном«нравится» или «не нравится». И, в свою очередь, такая оценка является реакцией зрителя на увиденное. Поэтому, в любом случае, искусство выполняет свою функцию — оно заставляет нас/вас реагировать.

Если честно, то реакция аудитории ничем не отличается от ее реакции на спектакли нечастных государственных театров. Суть же не в юридической форме. Аповерьте, большинство людей на наших спектаклях могут даже и не догадываться, что они пришли на спектакль театра, который даже не имеет своей постоянной базы для репетиций. Люди приходят в здание какого-то учреждения культуры и просто идут в зрительный зал. Все как всегда.

Главное отличие заключается в том, чего не видно — мотивированное желание авторов несмотря на все неудобства или препятствия вести на сцене качественную работу. И на самом деле, когда люди позволяют себе критические комментарии по поводу наших работ, я этому оченьрадуюсья. Ведь это говорит о том, что нас воспринимают как равноценных игроков на фоне «гигантов» сценического искусства, таких как Национальная опера Украины и т.д.

Хочется добавить, что тот факт, что наша Insha Dance Company готовит тур по городам Украины и еще несколько интересных событий в Киеве (и это все произойдет до Нового года) говорит о том, что мы находим отклик у зрителя, и именно он помогает намразвиваться. Вообще, стоит коммуницироватьс аудиторией. Именно в ней лежит истина.

Как вы считаете, имеет ли независимый танцевальный театр терапевтическое влияние на зрителей?

Как я уже отмечал: независимый театр — просто оболочка для искусства, как и в случае с обычным театром. Мы не можем говорить о терапевтической функции просто самого понятия «театр». Представления, которые мы можем увидеть на сцене, будут побуждать нас к реакции и, безусловно, это будет иметь лечебную функцию для израненной души каждого человека. То есть если действием на сцене удается попасть в душу зрителю — то он непременно получит определенное психологическое исцеление. Это даже некая сверхцель для искусства сейчас.

Что самое трудное в работе постановщика-хореографа, а что самое легкое?

Легче всего — придумать идею, воплотить ее в жизньс артистами, дать ей названиеи далее по списку. То есть весь «производственный» процесс.

Самое трудное — презентовать ее в целом и ждать первойреакцииив зале. Это довольно точноотражается в моем утверждении о роли режиссера: «Режиссер — ребенок, который находит в себе смелость отстаивать на сцене собственное видение мира перед сотнями других совершенных мировоззрений».

Какой ваш любимый спектакль и почему?

Это как и с музыкой:никогда не было такого, чтобы я называл одну и ту же любимую песню. Но точно могу назвать спектакль, который изменил мое представление о танце. Речь идет о первом раз, когда я собственными глазами увидел современный балетв 2011 году. Это был вспектакль непревзойденного хореографа Эдварда Клюга «Radio&Juliette« — интерпретация шекспировской «Ромео и Джульетты«на музыку моей любимой группыRadiohead. Мне было, кажется, 15 лет когда папа подарил маме билеты для нас троих на балет в Киеве. Во время просмотра ябыл шокирован тем, что на песни, которые мне так нравились можно еще и танцевать на сцене оперного театра. Это просто открыло во мне какой-то новый уровень увлечения. Я тогда, конечно, еще не знал, что через 8 лет сам буду танцевать этот спектакль и в зале будут сидеть родителис моей будущей женой Катей.Так что да, знаковая — «Radio&Джульетта««. А сейчас, как автор, я мечтаю когда-то узнать от артиста такую же историю, но уже с нашим спектаклем.

Фото: Анастасия Теликова