Музыкант Жанна27: «Не стать тем человеком, которым являюсь – не было ни единого шанса»

Жанна, зачем ты поёшь? И какова твоя цель как музыканта и как человека планеты Земля?

Музыка — это процесс дыхания. Это мой способ общения с миром. Музыка — самый настоящий язык, ни для кого не являющийся
иностранным. Кто-то владеет им лучше, кто соображает пару слов. Кто изысканно изъясняется, а кто довольствуется суржиком.
И всё же, совсем уж глухих и немых в этом языке — чрезвычайно мало…

Я — провода от музыки к душе. Мне хочется лечить. Хотя возможно, это мания величия. Мои слушатели в один голос твердят, что узнали себя в моих стихах, пережили свою горечь, дали себе волю в эмоциях, а затем — полегчало.

Японцы затеяли исследование, как меняется структура молекулы воды при «прослушивании» различных музыкальных композиций. До неузнаваемости. Посмотрите, это любопытно! Музыка — лекарство, пусть даже горькое, в моём случае…) Оттого, моя цель как музыканта тождественна цели как человека нашей планеты.

Фото: Сергей Сараханов

Ты, в одном из своих интервью, сожалела о том, что из современных людей мало кому знакомы томление от получения письма в бумажном конверте, подписанном от руки. А тебе оно знакомо?

Знаешь ли ты, как сложно написать письмо? Мы — люди , привыкшие жить краткой (и, зачастую, бессмысленной уже) формой, совершенно разучились совладать со своими мыслями , тем более — на бумаге. Хоть она и не краснеет. Краснею я: редко, но метко. Сообщения посредством мессенджеров — это фастфуд. А письмо — это как в танце: начав — никогда не знаю, чем окончу.
Если это, конечно, искренне. Если это, конечно, самая чистая импровизация. Ведь постановочные танцы, как и постановочные слова — никому не интересны, раздражают, как вода в устаревших романчиках: в них нет воздуха и нет истины. Скажу тебе так: мои близкие не будут удивлены получить от меня письмо от руки.

Ты – автор и композитор своих композиций, помнишь, когда впервые тебе в голову пришли строчки стихов? Расскажи, как это
происходило?

Оглядываясь назад, на это всё безобразие, четко понимаю, что не стать тем человеком, которым являюсь — не было ни единого
шанса. Родители — музыканты. Дедушка — писатель. Я с детства одержима чтением, избалована хорошей музыкой: представьте,
будто целая команда грамотных менеджеров составила лучшую в мире подборку книг и музыкальных композиций, а также, при
любом удобном случае, «подсовывает» это вам на протяжении долгого времени. Эту роль в моей жизни выполняли родители). И
выполняют, кстати, до сих пор.

Фото: Сергей Сараханов

Первые строки я написала когда испытала чувство любви. Всё закончилось печально, к слову: детский сад сменила школьная
скамья, горечь расставания, тяжелые будни первоклассника, отсутствие послеобеденного сна, во время которого можно было
записывать под одеялом гениальные строчки, лихо рифмуя любовь и вновь… я с детства фаталист, как видишь) И во взрослой жизни едва ли иначе. С фортепиано было сложнее. У нас всю жизнь самые настоящие отношения. Целые игрища. От любви до ненависти — один срыв. Их было в жизни, с лихвой. А оно остаётся. Клавиши — единственная моя любовь навсегда.

Короткая история. Очень нравится мем из фейсбука, на котором изображен Володя Маяковский и ниже подпись: «Когда я вижу как ты рифмуешь, малыш, ты меня волнуешь.» (смееюсь) Чьи стихи вызывают у тебя: 1-слезы, 2-радость, 3-сарказм?

«И жизнь хороша! И жить хорошо!» сказал Маяковский, а в последствии, застрелился. Люблю контрастные личности) С Маяковским, к слову, мы родились в один день (порой, такое ощущение, что и в один год), так что… вот тебе и радость и сарказм.
Слёзы, трепет и ощущение чего-то тревожно-неизбежного вызывают лишь две личности, которые выжгли клеймом поэзию на
теле моей жизни: Бродский и Ахматова. Надо ли пояснять? Красной строкой в формировании меня как поэта проходит творческое наследие моего дедушки, писателя и поэта Анатолия Кравченко.

Фото: Сергей Сараханов

Герой «Над пропастью во ржи» говорил, что хороший писатель тот, которому хочется позвонить и поболтать с ним за жизнь. Кому бы ты хотела позвонить и о чем поболтать?

Какой ответственный вопрос. Я уже почти убедила себя, что дело лишь за малым: только определиться с личностью и… С удовольствием болтала бы с Бродским, пока не закончились все сигареты в доме. И в мире. С Аланом Уотсом было бы нескучно (по крайней мере, мне — точно). Но с ним если курить, то не сигареты)) А кто бы отказался от аудиенции с Черчиллем? Раскатав губу, продолжу список, упомянув Мураками. Чудный он: импрессионист среди писателей, я считаю. Иное дело, захотели бы они со мной болтать? Но это уже совсем другой вопрос…

Ещё, я бы отдала любой палец, на выбор, за разговор с Джексоном. Но не телефонный, а на берегу моря, поздней осенью, вдали и в тишине. Отдала бы, даже если бы мы не промолвили ни слова. Но это всё, мои детские тихие мечты… Да и зачем ему мой палец…

Читай также: Наоми Кэмпбелл появилась на обложке глянца в паре с новорожденной дочкой 

Ты говоришь, что тебя вдохновляют книги и герои произведений. Ты делаешь пометки на полях в книгах? Какой книге досталось больше всего?

Я ненавижу подобные вопросы. И буквально физически страдаю: как можно выбрать одну книгу? Порой, даже один период жизни трудно ознаменовать одним произведением. Во взрослом возрасте литература, в частности, художественная, он ведь не даёт знаний. Но имеет послевкусие. Совокупность этих послевкусий обогащают нашу личность, помогают пережить этот
мир. Последнее, что заставило выписывать пометки в блокнот — Беккет. Последнее, что тронуло — сборник писем Чехова, жене и
автобиографическая книга Филлипа Гласса. Последний Пелевин, был, по обыкновению, забавен и футуристичен. Сборники поэзии серебряного века — пролистываются регулярно для души.

Фото: Марина Юрловская

Инфантильно прозвучит, но все же, за кого из «Клуба 27» у тебя душа болит больше, чем за остальных. Почему?

Эми. Эми Уайнхаус. Чувствую с ней душевную близость. Она была страшно одинока. В толпе людей степень одиночества ощущаешь острее. Оно превращается в отчаяние. В этом опасном возрасте уже нет счастливых людей. Только если они не идиоты. Рубеж 27 — это смириться с действительностью. Либо нет.

Что ты умеешь делать руками, разумеется, кроме мастерски играть на пианино?

Мастерски играет на пианино Элисо Варсаладзе, я — бью палкой по крапиве. Пожалуй, я мастер спорта по вязанию. Также, нескромно утверждаю, что я — профессиональная Чесательница собак, котов, пауков и всего живого на земле. Претендую на звезду Мишлена за свой форелевый суп, однако в данный момент на стадии переговоров.

Какую из свежих композиций ты ставила много раз на репит?

Джомолунгма. Но она не для всех.

Какую музыку ты слушаешь, когда тебя никто не видит?

Когда меня никто не видит, я музыку не слушаю, а пишу.

Фото: Марина Юрловская

Каким произведением искусства ты бы хотела обладать? Почему?

Первый автопортрет Шиле. Много осознанности в этой нежной детскости. Это пугает и завораживает. И вообще, любое полотно
Шиле. Моне… Дега! Там же балет. А он столь близок мне. Трогательный Сислей. Почему картины? Наверное, оттого, что я
совершенно не наделена талантом в изобразительном искусстве, потому искренне восхищаюсь теми, кто в этом преуспел. Картины дополняют не интерьер, а душу. Когда ты смотришь на то, что тебе нравится, близко — сердце бьется чаще. А что ещё надобно, скажите?

Проснувшись после какого сна, ты долгое время думала над ним?

Долгое время я думала, проснувшись, над тем, что не так уж плохо было бы не проснуться.

Жанна, чем пахнет счастье?

Осознанием того, что твоё счастье не рушит счастья других людей