Режиссер Инга Макарова: «Когда мне предлагают новый проект, у меня срабатывает тумблер, который выключает здравый смысл»

Словить режиссера Ингу Макарову команде Marie Claire удалось не с первой попытки, но этот квест стоил того! Читайте, как быть единственной женщиной в мужском коллективе, бороться со страхом высоты и собираться в поездку за час. 

— Инга, расскажите подробней о документальном проекте «Ekklesia. Призванные Богом». Почему вы взялись за такую сложную тему? Какой отпечаток оставила эта работа на вашей личной и профессиональной жизни?

— «Ekklesia. Призванные Богом» — это многосерийный документальный проект, в котором мы хотим рассказать историю церкви: от ее зарождения до наших дней. Он будет состоять из семи частей, и честно говоря, вначале мы планировали что и серий будет семь. Но после первой же поездки стало понятно, что информации у нашего автора-ведущего Александра Болотникова (доктор теологии, ученый-библеист) намного больше, и мы растянули удовольствие на 10 серий. Но и тут мы не остановились. После монтажа одной из серий, решили, что серий будет больше. Пока мы планируем 12 серий по часу. Но чтобы такой масштабный проект получился интересным для зрителя, необходимо набрать много интересного и качественного материала. Для этого мы с нашей съемочной командой объездили более 10 стран. Большая часть материала уже отснята, есть даже эксклюзивные кадры. Сейчас идет активный монтаж и подготовка к новому выезду.

Почему я взялась за этот проект? Да по очень простой причине, я люблю браться за то, что я никогда не делала и таким образом проверять себя.

Когда ко мне приходят и предлагают взяться за тот или иной проект, у меня будто срабатывает тумблер, который выключает здравый смысл и включает азарт.

Так получилось и с проектом «Ekklesia. Призванные Богом». Я очень не любила историю в школе, для меня запомнить что и когда происходило — было очень утомительно. Я больше мыслю образами, а тут дату запомнить. Сейчас же, во время монтажа или когда мы планируем новый выезд, мне приходиться перечитать и пересмотреть тонны материала, чтобы понимать, как то или иное событие показать. Ведь очень часто бывает, что наш ведущий просто наговаривает множество исторических и теологических фактов, которые мне потом приходиться обработать и найти локации, подходящие для именно этого эпизода. Но самое интересное, что я получаю от этих поисков массу удовольствия. Так что, можно сказать, этот проект привил во мне любовь к истории и к пониманию того, что все события в жизни имеют свои последствия, даже если ты не сразу это увидишь, а может и не увидишь вообще, но твои дети увидят это точно.

Но кроме любви к истории, есть еще две вещи чему научил меня этот проект.

Первое — это быстроте принятия решений. Конечно, быстроту реакции я выработала еще 10 лет назад, когда начала работать режиссером прямых эфиров. Но прямые эфиры — это другое. Там идет долгий процесс подготовки, и прямой эфир — это уже вишня на торте, результат подготовки тебя и команды, прямой эфир прошел и все. В этом же проекте все совсем по-другому. Да, ты можешь и должен готовиться, но невозможно предугадать все, что тебя может ждать в другой стране, с ограниченным временем и ресурсами. Элементарно — погодные условия. Нельзя останавливать или перенести съемку только потому, что в этом городе сегодня целый день льет дождь. Надо бежать в магазин покупать стильный зонт для ведущего, мусорные мешки для камер и вперед. Или когда ты выбираешь локацию по картинке, приезжаешь на место съемки, а там два дня как поставили строительные леса для реставрации храма. И таких историй можно насобирать массу.

Ну и еще одно, чему я учусь, работая над этим проектом, — это усидчивости. Так как основной монтаж я делаю сама, мне приходиться иногда просто мысленно уговаривать себя сесть за работу. Я люблю монтировать, мне нравится комбинировать кадры и смотреть как потом это все смотрится на экране. Но тут я должна сделать час красивых кадров, а для этого мне надо пересматривать и пересматривать отснятый материал, чтобы кадры смотрелись красиво друг с другом. Конечно, после основного монтажа ко мне подключаются ребята, которые делают графику, звук, цветокоррекцию — и серия выглядит еще красивее. Но часы, проведенные за компьютером, учат усидчивости.

— Насколько я знаю, вы не только занимаетесь режиссированные, но также пишете сценарии и работаете над постановкой роликов и программ, являетесь продюсером утреннего шоу. Сложно ли быть многозадачным человеком? Что посоветуете тем, у кого «только 24 часа в сутках»?

— Я очень люблю то, чем я занимаюсь. И именно эта многозадачность и делает мою профессию для меня привлекательной. Я не могу делать одно и тоже дело длительный период времени, я устаю от однообразия и даже могу перегореть, мне нужно переключение. Сегодня я продюсер утреннего шоу, а завтра я сижу и монтирую документальный проект, а еще через день я выдаю концерт в прямом эфире. Правильно говорят, что если ты найдешь свое призвание в жизни, ты не будешь работать ни дня. Мое призвание — это телевидение, и я получаю удовольствие в каждом его проявлении. Очень люблю приходить уставшая, но счастливая домой и знать, что я сегодня отлично потрудилась.

— Как вам удается находить баланс между жизнью на съемочной площадке и жизнью дома? Поделитесь своими лайфхаками с читательницами, которым важно уделять время и работе, и семье.

— Признаться честно, не всегда получается находить этот баланс. Тем более, что муж тоже работает в сфере телевидения и многие проекты мы делаем совместно, поэтому даже семейные ужины иногда проходят в рабочей атмосфере. Но мы стараемся, чтобы их становилось меньше. Со временем мы стали понимать, что все наше пространство занимает только работа. Да, мы оба любим свое дело, но если мы не будем отключать свой профессионализм, хотя бы на время, мы потерям друг друга. Тем более что у нас подрастает дочь, и ей с каждым годом нужно все больше диалога с нами. Поэтому сейчас мы хотя бы раз в месяц, иногда даже чаще, отключаем телефоны и проводим семейный день. Фастфуды, музеи, кино — это то, что мы делаем в этот день.

— Кстати, если говорить о детях… В вашем послужном списке есть работа над фильмом-сказкой, где главные роли сыграли юные актеры. Какого подхода требует ребенок-актер? Как вам удавалось поддерживать дисциплину на площадке?

— Фильм-сказка… В этом случае мой тумблер со здравым смыслом совсем дал сбой. Это тот опыт, который был в моей биографии, но о котором сложно рассказывать не краснея. Когда мне предложили взяться за этот проект, я согласилась, сама еще не понимая что и как делать. Не понимали и заказчики, что они хотят получить в конечном результате. Была одна идея, которую так и не удалось довести до конца. Что же касается работы с детьми-актерами, мне повезло. Все дети были из одного театра-студии, и эту постановку они ставили у себя в театре. Мне надо было лишь подтолкнуть их в правильном направлении, настроить на правильную волну. Вообще, самое главное в работе с детьми — это чтобы их родителей не было рядом. Я и сама, если в съемках участвует моя дочь, не прихожу на площадку.

— Сейчас вы снимаете документальную телепрограмму за границей, и в вашей съемочной группе 10 человек, среди которых – вы одна женщина. Как вам работать в мужском коллективе? Чувствуете ли вы особое отношение к себе или все на равных?

— Мне всегда было проще находить общий язык с мужчинами. Возможно, это в силу моего характера, или из-за того, что я с детства росла в мужском коллективе (три старших брата и отец), не знаю. Но мужской коллектив — это то, где я чувствую себя абсолютно комфортно. Конечно, бывают разные ситуации, но это точно не из-за гендерных различий. Что же касается особого отношения, я противник этого. Когда-то один мой знакомый сказал: “Режиссер — это бесполая профессия”, и я с этим согласна. Моя работа иногда проходит в очень жестких условиях, и если команде еще добавить женские истерики — слишком много энергии будет тратиться на это. Хочется верить, что у меня получается скрывать свои женские бзики, но это лучше узнать у ребят.

— Сложно ли быть постоянно «на чемоданах»?

— Сейчас уже совсем несложно. Я могу собраться в дорогу за час. Хотя семейным сложнее, особенно дочери. Когда ей было три — было проще, сейчас помогают только длительные беседы, особенно если поездка внеплановая. Но с другой стороны, она уже в таком возрасте, когда мы можем чаще брать ее с собой.

— Какие курьезные случаи происходили с вами во время съемок? А было ли такое, когда вы в полной мере ощущали, что такое страх? Ведь без инцидентов в вашей работе, наверняка, не обходится.

— Думаю, что на этот вопрос каждый человек, работающий в сфере кино и телевидения, может дать не просто ответ, а написать отдельную книгу. На каждом выезде, (именно в съемочных период их больше всего), курьезных случаев множество. И когда мы с той или иной командой встречаемся, у нас всегда есть, что вспомнить и с чего посмеяться. Правда, не всегда в момент курьеза это смешно. Ну, один из последних, это когда мы снимали на острове Патмос, Греция. Рано утром нас с командой привезли на остров, а через несколько часов паром должен был приплыть за нами, чтобы отвезти назад. И вот когда оставалось 20 минут до выезда (а нам надо отснять последний стендап с ведущим), он случайно выливает на себя бутылку воды. Запасной одежды нет. Повезло, что было жгучее солнце, и все эти 20 минут ведущий «сох». На паром мы опоздали на 15 минут.

Что же касается страха в полной мере, думаю, что нет. Всегда присутствует волнение во время прямых эфиров с большим количеством камер, но как только первый кадр выходит в эфир, волнение становится меньше. Наверное где-то срабатывает понимание, что назад дороги нет. А вот на продакшн-проектах этого волнения бывает больше. Признаться честно, я немного боюсь высоты и пытаюсь подавлять в себе этот страх, но когда ты стоишь на верхних ступенях огромного амфитеатра на склоне горы и дует порывистый ветер, бывают моменты, когда ты готов поддаться страху и просто отказаться идти дальше. Но команда ждет тебя, и ты едва ли не ползком спускаешься вниз. Ну или когда команда должна была снимать церковь в Вифлееме, а этот город находится под контролем Палестинской национальной администрации. Наш водитель привез нас на границу, и мы с комфортного новенького автобуса сели на старенькую развалюху и поехали по территории Палестины, — тогда было жутковато. Но во всех этих случаях меня спасает вера, которая говорит: все будет хорошо. Главное не паниковать, а максимально хладнокровно делать свою работу.

— Есть ли у вас особый ритуал, чтобы снять стресс?

— Так как работа разноплановая, единого ритуала нет. Перед прямым эфиром я всегда сажусь за пульт и несколько минут закрыв глаза, концентрируюсь. Меня в этот момент никто не трогает. Перед каждым съемочным днем проекта “Ekklesia. Призванные Богом” мы всей командой молимся, чтобы день был удачным и все задуманное получилось. Если же говорить о стрессе после съемок, то меня больше всего успокаивает музыка в наушниках и, как бы это смешно это не звучало, самая элементарная компьютерная игра, просто для того чтобы мозг переключился.

— Музыка?

— Вообще музыка в моей жизни играет очень важную роль. Иногда, конечно, мне хочется побыть в тишине, но это бывает крайне редко. Каждый свой проект я придумывала под музыку. Находила трек, который меня настраивает на ту волну, которая мне сейчас необходима, ставила трек на репит и вперед — расписывать сценарий. Самое интересное, что потом этот трек может мне совсем не нравится или так надоесть за время написание сценария, что я при первых нотах тянусь его переключить, но в тот момент именно то настроение было мне необходимо. А еще во время съемки концертов я обязательно пританцовываю, отбивая ритм, и колонки возле меня должны быть настроены так, чтобы качало. В общем, музыка это то, что меня вдохновляет.