Small Talk: Оксана Семеник, историкиня искусства и исследовательница, о возвращении украинской идентичности художникам Куинджи и Репин, и танцовщицам Дега

В прошлом году Национальная галерея в Лондоне переименовала «Русских танцовщиц» Дега на «Украинских танцовщиц» . В феврале этого года арттусовку всколыхнула новость, что Музей искусства Метрополитен в Нью-Йорке признал Архипа Куинджи и Илью Репина украинскими художниками (Иван Айвазовский со временем был идентифицирован как армянский художник). Тогда же в Музее сменили название картины Эдгара Дега из «Русские танцовщицы» на «Танцовщицы в украинских костюмах». Это стало возможным благодаря инициативе, в частности, Александры Ковальчук из Одесского художественного музея, культурологии Мариам Найем, и историки искусства и исследовательницы Оксане Семеник.

Колумнистка Алиса Калюжная поговорила с Оксаной, которая в начале полномасштабной войны создала проект Ukrainian Art History в твиттере (теперь Х), рассказывая об украинских художниках и их работах, а недавно — радиоблог «Украинское искусство в именах» на Радио Культура, где говорит о культурной дипломатии и как она помогает в борьбе с пророссийскими культурными нарративами.

В чем заключается важность культурной дипломатии?

Я убеждена, что культура – ​​это мягкая, но мощная сила. Мы, например, видим сейчас последствия культурной пропаганды россии – когда в контексте страны-оккупанта говорят не о многолетних преступлениях, колонизации и империализме, а о балете, русском искусстве, спорте или классической музыке. Через культуру россии удается присутствовать в мире. Хотя, конечно, отдельный разговор о том, что на самом деле влюбленные западной аудиторией «русские художники» – на самом деле представители украинского искусства.

Сейчас, ожидаемо, интерес к российско-украинской войне уменьшается. Но, через культуру и культурные события, мы можем продолжать держать внимание к Украине. Я думаю, что поддержка Украины и помощь зависит от успехов культурной дипломатии. Через культуру мы коммуникируем о преступлениях россии, об их имперских амбициях, о человеческих судьбах, о наших потерях, о нашей истории и культуре, которая может быть уничтожена.

Какие потери Украина понесла в настоящее время в искусстве и культуре? Как фактические, так и метафорические.

К сожалению, их очень много. Это повреждение памятников культуры, разрушенные библиотеки и школы, потерянные и уничтоженные навсегда артефакты (Иванковский краеведческий музей), похищенные музейные коллекции (Херсонский художественный музей) – и это то, что мы видим не деоккупированных территориях или разрушений в условиях. А что происходит на оккупированных территориях, мы даже не знаем. Например, были сообщения от самых же россиян, что в Крыму и Херсонской области проводят исторические раскопки. Это тоже потери для нашей истории и культуры. Потери – это также о специалистах, которые уехали за границу и не вернутся. Это невозможность спокойно заниматься исследованиями и развивать науку. 

Но человеческие потери самые плохие. Погибают в оккупации, от российских ракет и на фронте украинские деятели культуры. Например, судьба художника и основателя Музея современного искусства Херсона Вячеслава Машницкого неизвестна. Он скрылся во время оккупации. 

Когда меня спрашивают иностранцы, как поддержать украинских художников, я отвечаю, что они могут рассказывать о нашем искусстве и делать его видимым. Но также донатить на ВСУ и говорить о важности военной поддержки. Потому что если мы не сможем обороняться – не будет ни украинских художников, ни украинской культуры.

«Украинские танцовщицы», Эдгар Дега

В своем проекте вы в основном ориентируетесь на иностранцев. С какими предубеждениями вы сталкиваетесь чаще всего относительно украинской культуры? Что их удивляет больше всего?

Это интересный вопрос, потому что очень мало людей за границей вообще что-то знали об украинской культуре. Даже те, кто учился на истории искусства. Потому что украинское искусство вообще отсутствовало в этих программах или это подавалось как «русское». Кто-то благодарит за то, что я знакомлю их с украинским искусством и отзывы в целом положительные. Но предубеждения тоже бывают. Например, что украинская культура – ​​это не только вышиванки, казаки или дети в веночках. Или украинские художники являются также представителями других культур – еврейской или крымскотатарской. Часто читатели не хотят верить, что вдохновение многие украинские художники брали от народной культуры и искусства, а не от более известных европейских художников. Но такие мысли распространены и у нас, потому что, к сожалению, мы не очень знаем свое искусство. 

На комментарии о том, что украинского искусства не существует, потому что это все россия – я уже не реагирую, потому что обычно это пророссийские боты или вполне реальные люди. С ними не следует вступать в дискуссию.

Что важно объяснять иностранцам об украинском искусстве?

Что они не знают об украинском искусстве не потому, что оно не интересно или у нас не было выдающихся художников, а из-за репрессий и уничтожения украинской культуры россией. А также российскую культурную пропаганду, на которую тратились миллионы, если не миллиарды. И это началось не в 2022 и не в 2014 году. Это началось еще со времен Российской империи, когда украинский язык и культуру запрещали. Когда высшие учебные заведения в Украине были под запретом и украинские художники вынуждены были учиться в Петербурге. Украинское всегда воспринималось как нечто враждебное, а украинская культура – ​​как угроза. Вспомним советские репрессии, расстрелянное возрождение, уничтожение произведений искусства и целых художественных школ (бойчукистов). Снова украинское искусство под запретом. А народное и традиционное искусство преподносили как нечто вторичное, неинтересное, наивное и примитивное. Украинских художников уничтожали за их искусство – Михаила Бойчука, Аллу Горскую, Федора Кричевского, Казимира Малевича. А у большинства художников был опыт репрессий и ссылок – Ярослава Музыка, Параска Плитка-Горицвит, Афанасий Заливаха, Ольга Рапай-Маркиш и другие. 

Каким стал первый шаг на пути к атрибуции художников в коммуникации с мировыми музеями?

На самом деле все началось с моей стажировки в музее Zimmerli в Нью Джерси. Там я работала с коллекцией украинского искусства, но увидела, что есть художники, которые родились и работали в Украине, но атрибуированы как русские. Я принялась исследовать так называемую русскую коллекцию и нашла там много таких случаев. Затем поняла, что эта проблема очень распространена и начала писать музеям, чьи коллекции я смогла изучить онлайн. Я писала им письма, оставляла запросы в формах на сайтах, тегала их в твиттере и писала об этой проблеме. Поэтому шагов много. Но у каждого своя история.

Существует ли гендерная дискриминация в искусстве? В чем она выражается?

Я считаю, что эта проблема до сих пор существует, пока будет существовать неравенство между женщинами и мужчинами – в доступе к образованию, разрыву в оплате труда, стереотипах и сексизме. Конечно, с течением времени ситуация улучшилась и именно поэтому, например, в своем радиоблоге «Украинское искусство в именах» мне не сложно было выбрать поровну мужчин и женщин. Но если говорить об искусстве 18 или даже 19 века – это будет более сложной задачей. Потому что женщинам долго запрещали учиться искусству и быть художницей. Конечно, художницы были и тогда – но имен известно не так много. Отчасти потому, что они оставались анонимными или прятались под мужскими именами. Но если мы посмотрим на 20 век, многие женщины «направляли» заниматься так называемым декоративным искусством – керамикой, вышивкой, росписью и т.д. И из-за отношения, что это искусство вторично, «не высокое», да еще и женское – мы воспринимаем до сих пор его как что-то не интересное. Женщины оставались в тени своих мужчин-художников или оставляли карьеру ради материнства. До сих пор приходится делать этот выбор или быть чьей-то женой. 

А в разговорах вокруг искусства мы все еще продлеваем жизнь стереотипам о женщинах художниц и их искусстве.

Мария Примаченко – самая яркая представительница украинского искусства. За последний год произошел настоящий бум на его творчество. А на каких еще мистик вы бы советовали обратить внимание?

Я очень люблю Екатерину Билокур. Ее жизнь – это борьба за то, чтобы быть и называться художницей. И я не понимаю, почему ее продолжают называть «наивной». У нас существует проблема с этим термином, у нас все художницы и народные, и традиционные, и без академического образования – «наивные». 

Одни из первых нам известных художниц – Мария Башкирцева и Мария Раевская-Иванова. Если авангардистки – это Александра Экстер и Мария Синякова. Совершенно гениальная Анна Собачко-Шостак, которая была представительницей традиционного искусства и вдохновляла авангардистов. Бойчукистки Оксана Павленко, София Нелепинская-Бойчук, Ярослава Музыка. Шестидесятницы Алла Горская, Галина Севрук, Любовь Панченко… Я могу продолжать очень долго. Из современных – это Алевтина Кахидзе, Лия Достлева, Сана Шахмурадова-Танская…

Признание Малевича как украинца музеем Стедлика в Амстердаме – тоже ваших рук дело?

Не моя. Но ведь я не единственная, кто пытается коммуникировать изменения в корректной атрибуции украинских художников. Исследователи Малевича – это Татьяна Филевская, Дмитрий Горбачев, Жан-Клод Маркаде. И именно они исследовали его украинство в искусстве. Благодаря исследовательским работам, эти изменения происходят быстрее и можно сказать качественнее. Ведь на эти исследования можно опираться в коммуникации с институтами.

Что сейчас в фокусе вашего внимания и работы?

Сейчас я продолжаю исследование образа Чернобыльской катастрофы в украинском искусстве и надеюсь, что найдется издательство, которое заинтересуется издать такое исследование. Я тоже исследую творчество Марии Примаченко (но пока не буду спойлерить будущий проект). И, конечно, особое место занимает искусство украинских художниц и история.

Читайте также: SMALL TALK: ВАСИЛЬ КОРЧЕВЫЙ, АВТОР КОНТРОВЕРСИОННОЙ СКУЛЬПТУРЫ «УВЕРЕНА» О НЕСТАНДАРТНОЙ КРАСОТЕ, СМЕЛОСТИ И НЕВИГЛАССТВА