Вы очертили свою миссию: борьба с несправедливостью. Когда вы приняли это решение?
В школе я увлекалась новейшей историей – от распада русской империи до становления советского союза и дальше. Мое внимание привлек период русской оккупации Украины, и я осознала, что родилась не в русскоязычной семье, а принудительно обрусевшей. Первый язык моего отца – украинский. Он учился на враче в Киевском институте им. Богомольца, где преподавали на русском. К тем, кто говорил по-украински, относились как к людям «второго сорта». Мой отец по характеру не боец, не хотел быть «второсортным». Хотел быть как все. Поэтому перешел на русский. Понимание этой личной истории, на которую наложилась канва эмских указов, валуевских циркуляров, преследование диссидентов в советском союзе (Василия Стуса убили в ГУЛАГе, в то время мне было 3 года )… Эта близость зла повлияла на мое сознание. Выходит, меня насильно лишили корней, языка, культуры.
Еще в школе я решила, что буду говорить по-украински. Это была не манифестация протеста. С точки зрения ребенка это был прагматический ход.
Я сказала себе: если хочу, чтобы империя упала, а мой язык выжил – должен говорить на нем.
Почему вы избрали юриспруденцию? Вы же планировали на режиссуру.
Я родилась в обычной семье: мама – учительница, папа – врач. Семья жила скромно, как и все в то время. Родители говорили мне: «Мы любим тебя, но ты видишь, как мы живем. Все, чего ты добьешься, – это и будут твои достижения. Поэтому учись!» И я реализовывала это родительское «учись». Училась как не у себя. Была лучшей в школе, лицее, на юридическом факультете. Уже сейчас понимаю, что и не нужно было так учиться… (Улыбается.) Но тогда это был единственный способ выполнить родительское руководство. span>
Мне по жизни везло на учителей. В школе я познакомилась с украинским философом и писателем-диссидентом, человеком, который оказал большое влияние на мою жизнь – Евгением Сверстюком. Он ввел меня в круг диссидентов, людей, о которых я читала только в книгах. Они были фантастические: говорили то, что думают, и делали то, что говорят. Эти люди на примере собственной жизни демонстрировали: даже если нет других инструментов, кроме собственных слова и позиции, — ты должен их использовать, чтобы бороться за человеческое достоинство. Их пример стал определяющим для меня – я решила, что буду изучать юриспруденцию, чтобы продолжать отстаивать свободу и справедливость.
В университете завкафедры по менеджменту поставил условие, что в зачет допустит тех, кто прочтет две книги. Положил на стол Орвелла и Ерофеева. Какие бы две книги вы выделили?
Я бы не навязывала любимые книги, потому что разные книги по-разному говорят к разным людям. В студенческие годы на меня произвела сильное впечатление книга «Бегущий за ветром» Халеда Хоссейни – произведение о советском вторжении в Афганистан, о том, как люди переживают войну. >
Главный герой – мальчик – вместе с отцом и группой других людей, чтобы убежать из Афганистана, дают взятки советским солдатам на границе. Один из солдат показывает на женщину, которая держит младенца, и дает понять, что она должна пойти с ним, потому что он ее хочет — после этого отпустят всю группу. Автор описывает чувство мальчика, понимающего, что его папа заступится за женщину и всех убьют. Он молится, чтобы отец смолчал. Папа не молчит и говорит солдату: «У тебя есть совесть?» Он заливается смехом: «Мы на войне. Какая может быть совесть на войне? – Вот именно потому, что мы на войне, надо особенно внимательно прислушиваться к совести, – отвечает отец. Эту сцену я упомянула в 2014 году. Ибо война – это сложнее всех прочитанных книг. Это не линия, которая делит людей на хороших и плохих, а стороны – на свою и чужую. Это зигзаг, а люди на войне каждый день делают выбор.
Кто ваши любимые современные авторы?
Для меня весит не только талант автора. Я восхищаюсь и поддерживаю художников, которые своей жизнью признают общечеловеческие ценности, как моя подруга, украинская писательница Виктория Амелина. Мы сдружились после начала полномасштабного вторжения. Находились в адвокационных поездках, выступали в британском парламенте, встречались с французскими депутатами, продвигали создание трибунала для российского агрессора. К сожалению, в результате попадания российской ракеты в кафе в Краматорске, где Виктория находилась вместе с делегацией писателей из Латинской Америки, моя подруга погибла.
Героем нельзя быть все время, а только здесь и сейчас. Кто для вас герой?
Я сформулировала это еще в 2014 году, когда мы открыли волонтерскую премию «Евромайдан SOS» во фразе: «Герои – обычные люди, которые делают чрезвычайные вещи». Нам выпало жить в исторические времена – это сложно, болезненно, драматично, но вокруг нас много людей, делающих чрезвычайные дела.
Когда началось полномасштабное вторжение, международные партнеры считали, что у нас нет возможности противостоять военной силе российского государства. Они эвакуировали персонал. Из Украины выезжали даже гуманитарные организации, а обычные люди остались. И делали удивительные вещи: пробивались с гуманитарной помощью, организовывали эвакуацию под обстрелами, спасали друг друга. Оказалось, что люди имеют гораздо больше силы в борьбе за свободу и достоинство за российскую военную машину.
Помню сроки Евгения Сверстюка: во все времена есть разные люди. Есть те, кто думают одним днем, есть те, которые думают, как выжить. Есть люди с мыслями, как что-то захватить. Есть люди, которые подставляют свои руки, потому что все размывается и рассыпается. И не хватает этих добрых рук, наводящих порядок. В обыденное время таких людей называют не героями, а добропорядочными гражданами. А во времена, когда что-то не так с духовностью общества, таких людей называют героями. И заканчивает блестящей метафорой: «На героях не уедешь. Подпирать плечами общественные институты должны все».
Вы помогаете возвращению пленных. Как каждый из нас может помочь?
Ситуация изменилась с момента, когда мы составляли первые списки пленных. Тогда мы рассчитывали, что Россия претендует на то, что она цивилизованное государство. И нужно организовать международное давление на нее. Мы провели акцию, когда одновременно в 35 странах мира прошли демонстрации. Люди вышли на центральные площади с требованиями не к абстрактному путину, а к собственным правительствам. Это сработало. Через месяц мы получили необходимые резолюции. Был опубликован полный перечень пленных. Это была победа и большая заслуга людей по всему миру, когда в 2019-м вернулся Олег Сенцов и еще 34 человека, а затем 73 пленника из оккупированных Донецкой и Луганской областей. >
Но ситуация изменилась. Во-первых, списки выросли, и мы не знаем точное количество пленных. Во-вторых, Россия больше ни на что не претендует. В 2022 году Международный суд ООН обязал Россию немедленно прекратить военные действия и вывести войска. Россия проигнорировала это решение. Этим все сказано, а именно, что она думает о международном праве и решениях международных организаций. Нам нужно искать другие способы, как уволить людей, как сделать так, чтобы они дожили до этого момента. Поэтому важно напоминать об этой проблеме, чтобы она не сошла с повестки дня. Ни для Украины, ни для мира.
Чего вы не планировали, но вынуждены сегодня делать?
Более трех недель я провела в США, чтобы помочь сдвинуть с места заблокированную военную помощь Украине. Вместе с директором партнерской организации из Лондона у нас было много выступлений, пресс-конференций, встреч. Он спросил меня: «Как ты это выдерживаешь?» – «Сложно, потому что я личность интровертивного типа. Я – introvert in pain», – ответила я. Так сложилось, что я работаю не просто с уголовным правом, а с международным гуманитарным уголовным правом. С самыми ужасными преступлениями против человечности.
Задокументировано более 70 тысяч эпизодов военных преступлений, которые мы с партнерами зафиксировали в инициативе «Трибунал для путина». Это не то, чем бы я хотела заниматься, когда выбирала профессию, но… должен.
У меня есть эмпатия к людям, эмоционально мне это сложно дается. Это был выбор без выбора – когда началась война, должна была делать то, что могла делать, чтобы помочь людям и восстановить справедливость.
Полное интервью читайте в новом номере Marie Claire Ukraine лето 2024.
Творческая команда проекта:
Интервью Татаренко Ирина
Продюсер Фастовец Екатерина
Фотографка Валерия Леванова
Стилистка Шульц Оксана
Визажистка Тайвас Даша
Стилистка по волосам Абросимова Юлия
style=»font-weight: 400;» />