Вирус страха: как изменилось отношение к азиатам в США во время пандемии COVID-19

Эпидемия COVID-19 спровоцировала волну предрассудков и негативного отношения к американцам азиатского происхождения в США. Как можно остановить эту инфекцию? Своими переживаниями делится американская писательница Джойс Чанг.

Джойс Чанг

Никогда прежде я не испытывала таких сложностей по отношению к моей внешности, как за последние несколько недель. Как и большинство американок, которые продолжают работать удаленно из дома в это непростое для всех время, я чувствовала себя совершенно комфортно в домашних брюках с мягкой резинкой. Макияж ушел в прошлое. Количество крошек от печенья на моем худи и небрежный узел на голове — явные признаки крайнего беспокойства, которое я постоянно испытываю. И в этом отношении наши отражения в зеркале очень похожи. Но отличие все-таки существует. Я американка азиатского происхождения. Мои черты очень выразительны — широкий плоский нос, узкие разрезы глаз, которые превращаются в тонкие полумесяцы, когда я смеюсь, и черные прямые волосы, развевающиеся при малейшем ветерке. 

Отправляясь на прогулку или в магазин за продуктами, я укладываю волосы в пучок, надеваю бейсболку, солнцезащитные очки и маску. Я стараюсь защитить себя не только от вируса, но и от людей, которые почему-то считают меня ответственной за глобальную пандемию. Прибегнуть к подобной маскировке мне посоветовала мама. «Сейчас не стоит пренебрегать безопасностью», — сказала она. «Маскируйся. Лично я боюсь даже чихнуть на публике. Не хочу, чтобы у кого-то появились дурные мысли на мой счет».

Стоит отметить, что моя мама — хирург, которая ежедневно спасает жизни людей. Она в одиночестве приехала в США из Тайваня после окончания колледжа с двумя чемоданами и деньгами, зашитыми в подкладку пальто. Мама смогла сначала получить степень доктора философии в области иммунологии рака, а затем доктора медицины. Ее персональное кредо: «Не бойся, а действуй». Но во время нашего разговора было не совсем понятно, чего она боится больше — смертоносного вируса или проявлений расизма по отношению ко мне.

Мама Джойс Чанг во время путешествия по Тайваню, 1975 г.

Мой отец вырос в Новом Орлеане в 1950-х годах, задолго до появления Движения за гражданские права, и был единственным китайским ребенком, которого когда-либо видели его одноклассники. Его стратегия выживания — нанести удар первым. Будучи представителем следующего поколения моей семьи, рожденного уже в США, я разработала другую форму самообороны: личный успех. Мои родители воспитали меня таким образом, что я поверила в собственный успех, который и должен был защищать меня в обществе.

«Ты должна быть успешна во всем, чтобы никто не мог отрицать твои достоинства», — говорили они. Я всегда была круглой отличницей, меня избирали президентом студенческого сообщества и капитаном команды по сквошу. Позже я переехала в Нью-Йорк, занималась писательской карьерой и работала главным редактором. Я верила, что успех может стать моим щитом. Но на пути к этому я забыла, от чего я должна защищаться, а именно — от ущемления моих прав не белой по происхождению американки. 

Джойс Чанг (слева) с сестрой и мамой, 1989 г.

Вместо этого я сосредоточилась на реализации собственной американской мечты. Слезы, которые я проливала в детстве из-за школьного буллинга, мотивировали меня взобраться так высоко, чтобы мне больше никогда не пришлось бы делить одно пространство с невеждами. Моей суперсилой стало мое азиатское происхождение. Я была намного более мудрой, работоспособной и целеустремленной, чем большинство моих сверстников. Пока не появился этот вирус.

Моя мама говорит, что вирусы — очень коварны. Со временем они могут мутировать и приспосабливаться. Они по разному влияют на людей. У них есть жизненный цикл. На ранних стадиях вспышки он крайне агрессивен и быстро распространяется, заражая максимальное количество людей. Паника — это тоже вирус. И распространяется она подобным путем.

Соблазнительно указывать пальцем на людей, не совладая с собственными страхами, вынуждая их изолироваться, но именно так все и начиналось. Страх, как и вирус, всегда был рядом с нами, ожидая подходящей среды, подходящую жертву. Страх и его неприятный спутник расизм прибыли на берега этой страны вместе с первыми исследователями и поселенцами. Он встроен в ДНК нашей страны.

Джойс Чанг в Чайнатауне, Лос-Анджелес

За последние месяцы карта мира стала красной от очагов инфекции. Десятки тысяч людей умерли. Миллионы больны. Улицы городов опустели, люди практически не покидают собственные дома. Финансовые рынки рухнули. Мы выживаем благодаря Netflix и доставке продуктов FreshDirect. Вся наша страна, включая автобусные остановки, школы, парки, стоянки супермаркетов, все, что находится за пределами домов и предприятий, стала минным полем для людей с азиатской внешностью. В штате Нью-Йорк, где я живу, генеральный прокурор даже организовал горячую линию, чтобы справиться с растущей волной нападок на азиатско-американское сообщество.

Некоторое время назад я посоветовала сестре запастись жаропонижающими и сиропом от кашля на всякий случай, если, не дай Бог, она или ее муж заболеют. «Ни за что», — сказала она. «Я не хочу так рисковать». «Какой здесь риск? Запастись лекарствами на всякий случай — это для вашей же безопасности». «Чтобы люди в очереди подумали, что я уже больна и могу их заразить? Ни за что. Я не хочу этого. Кто знает, на что способны люди в эти дни».

Мне не приходило это в голову, пока я не отправилась в местную аптеку, не потому, что смелая, а из-за собственной расовой слепоты. Это было очевидно для всех, кроме меня. Привет, Джойс, ты китаянка! Уже за стойкой я зачем-то обратилась к людям, которые стояли в очереди за мной. Наверное, мне хотелось по-прежнему производить хорошее впечатление на окружающих, несмотря на весь происходящий хаос. «Я не больна», — произнесла я с самоуничижительным смехом. «Я просто делаю запасы на всякий случай». Это было неловко. Никто даже не улыбнулся в ответ. 

После разговора с сестрой я задумалась. Если бы я не была азиаткой, разве мне нужно было бы что-то объяснять? Никто из покупателей в той очереди не собирался оправдываться за свои покупки. Неужели я превращаюсь в параноика? Ко всему прочему, у меня появилось сильное чувство неуверенности в себе. Я всегда ценила все привилегии собственной жизни — мою семью, которая всегда готова прийти на помощь, мое образование, мои карьерные достижения. Я стала по-настоящему ценить то, что еще недавно казалось ничего не значащими  вещами — беззаботные прогулки по Центральному парку или улицам моего родного Нью-Йорка или тот же поход в аптеку без параноидальных мыслей. А еще ощущение желанности и безопасности в собственной жизни, которую я сама построила. Я не знала, что все это может исчезнуть. 

Три поколения женщин семьи Чанг — Джойс Чанг, ее сестра, мама и бабушка во время свадьбы сестры в Лос-Анджелесе

Я родилась в семье, в которой привыкли бороться и отстаивать свои права. Я переживаю за маму, которая, несмотря на свой возраст и все связанные с этим риски, продолжает ежедневно ходить на работу в больницу и ухаживать за пациентами. Больные раком нуждаются в постоянном лечении, несмотря на эпидемию. Я думаю о своем отце, которому с самого детства приходилось кулаками отстаивать свои права. Я думаю о своей бабушке в Китае, которая пережила Вторую Мировую войну, сбежав ночью от японцев. Несмотря на всю неопределенность, опасность и сложности их иммигрантской жизни, я никогда не слышала, чтобы они демонстрировали свой страх. «Не бойся, а действуй». 

Когда мне нужно собрать волю в кулак, я вспоминаю все, что им пришлось пережить, их ежедневное бесстрашие. Но я буду честной: мне страшно. Теперь я знаю, что произнести это вслух — своего рода привилегия, которой у моих родителей не было. Я боюсь за свою семью. Я боюсь за всех, кто похож на меня. Я боюсь за сильных и уязвимых. «Семейный страховой полис» бесстрашной семьи Чанг никак нам не поможет в эти дни.

Коронавирус стал для меня тревожным звонком, напоминанием о темной стороне человеческой природы, но вместе с тем и новым проблеском самосознания. Но я могу не только бояться, но и бороться. Я могу гордиться собой и нуждаться в поддержке. Я могу быть азиаткой и американкой. Я не могу контролировать то, что происходит в мире вокруг меня, но я могу взять на себя ответственность за свои собственные мысли и действия.

Джойс Чанг в традиционном китайском жакете, ранее принадлежавшем ее бабушке

«У любого вируса есть пик, но в конечном итоге он обречен на гибель», — объяснила мне мама по телефону. Перфекционизм и компетентность — неотъемлемая часть ее натуры. Как и всей моей семьи. И пусть она не сможет защитить нас от болезней или невежества, но я нахожу утешение в знаниях, которые она мне передает, и в той легкости, с которой она справляется с любыми сложностями. Как вирус ослабляет себя посредством мутации. Как изменение факторов окружающей среды, таких как социальное дистанцирование, может создать барьеры для распространения инфекции. Как жертвы вируса — такие же люди, как мы с вами — начинают вырабатывать иммунитет.

Я надеюсь, что таким же образом мы сможем сгладить кривую страха, ослабив опасное напряжение ненависти. Пока это не закончится, мама советует продолжать заниматься тем, что делает каждого из нас сильным и счастливым. Мойте руки. Снимайте обувь у входной двери. Делайте свою работу. Занимайтесь спортом. Правильно питайтесь. Общайтесь с друзьями. Прогоняйте дурные мысли. Оставайтесь в безопасности. Эти простые правила пригодятся нам и после окончания пандемии. Но то, что мы узнаем о себе в этот момент кризиса, противостояния и созерцания, останется с нами навсегда. 

В настоящее время Джойс Чанг работает над книгой, вдохновленной историей своей семьи. Instagram  @thegetgo

Фото: личный архив Джойс Чанг, Салли Гриффитц